Несколько лет назад я помогал моему брату отбуксировать разбитую машину. Это была авария с участием всего одного автомобиля, но эта машина была полностью разбита. Ее водителя, хотя он и не получил никаких травм, отправили в больницу для обследования и проверки на шок.
На следующее утро он пришел узнать о своей машине, так как очень хотел уехать побыстрее. Когда ему показали обломки, его до той поры сдерживаемые эмоции и разочарование, возможно, обостренные таким несчастьем, вылились в длинный поток ненормативной лексики. Его слова были настолько непристойными и едкими, что явили на свет годы практики матерной брани. Многие слышали его речь, в том числе женщины, которым, наверно, показалось, что их уши облили кислотой.
Один из моих братьев вылез из-под машины, где он работал, используя большой гаечный ключ. Он был очень расстроен. Угрожающе жестикулируя ключом (механики знают, что серповидный ключ длиной в сорок сантиметров – это грозное оружие), он приказал этому человеку покинуть помещение. «Нам здесь такой язык не нужен», – сказал он. Заказчик ушел, выругавшись еще более непристойно, чем прежде.
Намного позже в тот день он вернулся, куда более сдержанный, и, раскаиваясь и избегая всех остальных, нашел моего брата.
«Я весь день пробыл в номере отеля, – сказал он, – лежа на кровати в мучениях. Не могу передать вам, насколько мне было стыдно за то, что произошло сегодня утром. Мое поведение было непростительным. Я пытался придумать какое-нибудь оправдание, и на ум приходит только одно. За всю мою жизнь ни разу, вообще ни разу мне не говорили, что мой язык неприемлем. Я всегда так разговаривал. Вы были первым, кто сказал мне, что с моим общением что-то не так».
Губительное влияние ненормативной лексики
Разве это не интересно, что мужчина, став жертвой такой мерзкой привычки, смог дорасти до зрелого возраста и никогда не встретить протеста? Насколько же терпимыми мы стали и как быстро движемся в этом направлении. Поколение назад авторы газет, редакторы журналов и особенно продюсеры кинофильмов тщательно подвергали цензуре вульгарные и непристойные слова.
Теперь все изменилось. Все началось с сюжетов книг. Писатели, настаивая на том, что они должны изображать жизнь такой, какая она есть, начали вкладывать в уста своих героев грязные, непочтительные выражения. Эти слова на страницах книг предстали перед глазами всех возрастов и запечатлели себя в умах нашей молодежи.
Осторожно (нас всегда ведут осторожно) и постепенно ненормативная лексика проникала и безжалостно проталкивала свой путь в кино и журналы, и теперь даже в газетах печатаются дословные комментарии, которые предыдущему поколению казались абсолютно недопустимы.
«Почему не показывать жизнь такой, какая она есть?» – спрашивают они. Они даже говорят, что поступать иначе – это лицемерие. «Если это реальность, – говорят они, – то зачем это скрывать? Нельзя подвергать цензуре реальность!»
Зачем это скрывать? Зачем протестовать против этого? Многое из того, что реально, неправильно. Микробы болезней реальны, но стоит ли их распространять? Чумная инфекция может быть реальной, но хотим ли мы подвергаться ее воздействию? Те, кто утверждает, что так называемая «реальная жизнь» – это свобода, должны помнить, что что входит, то и выходит. Часто то, что есть, и то, что должно быть, находится далеко друг от друга. Когда то, что есть и что должно быть соединяется вместе, образуется идеал. Реальность ненормативной лексики не говорит в пользу терпимости к ней.
Контроль за дисциплиной
Как и в истории с человеком из мастерской, многим из нас, возможно, никогда не говорили, насколько серьезным может быть оскорбление от использования матерных слов. Прежде чем мы это осознаем, мы становимся жертвами гнусной привычки и слугами своего языка. Священные Писания заявляют:
«Вот, мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их. Вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий; так и язык – небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает».
«Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть» (От Иакова 3: 3–5, 7–10).
Лучше, чем нецензурный лексикон
Ни у кого из нас нет причин использовать ненормативную лексику. Поймите, что без грязного языка вы научитесь самовыражаться куда лучше. Болезнь ненормативной лексики, принявшая сейчас масштабы эпидемии, распространяется по земле, и поэтому мы молимся во имя Его, чтобы чистота сердца снизошла на нас, ведь от избытка сердца говорят уста.
Оригинал этой статьи был написан президентом Boyd K. Packer и был опубликован на сайте ldsliving.com под названием What President Packer Had to Say About Profanity.
[Русский] ©2016 LDS Living, A Division of Deseret Book Company | English ©2020 LDS Living, A Division of Deseret Book Company.
